Книга «Острые козырьки»: как это было. Билли Кимбер, «Бирмингемская банда» и ипподромные войны 1920-х - Карл Чинн

К тому времени «Ассоциация защиты интересов букмекеров» уже отказалась от услуг Сабини в качестве распорядителей. Кроме того, Сабини вели изматывающую войну с семьей Кортези. Брайан Макдональд также полагает, что в дополнение к этому за размещение палаток букмекеров на весьма прибыльных скачках в Эпсоме до сих пор отвечал Кимбер, а не Сабини. Он работал руками своего давнего друга Джорджа «Брамми» Сейджа из Камденской банды.

Стремление Гарри «Боя» к восстановлению «прав» Сабини привело его к конфликту как с шайкой Сейджа, так и с «Бирмингемской бандой». В сентябре 1923 года в газете «Ноттингем Ивнинг Пост» появился заголовок: «Парни Сабини снова в деле». В статье указывалось, что они недавно нарушили перемирие, которое действовало с начала сезона гладких скачек в марте. Владельцы ипподромов получили письма с угрозами, а ряд испуганных букмекеров отдал им больше денег, чем обычно.

На следующий год, 15 июля 1925-го, та же газета сообщила, что «между бандами Восточного и Северного Лондона началась открытая война», и высказала опасение, что букмекеры могут подвергнуться нападениям. Чуть больше двух недель спустя кто-то из «Бирмингемской банды» порезал противника бритвой. Утром 30 июля 1925 года бирмингемский агент на комиссионных началах по имени Сидни Пэйн пришел в клуб «Эмбасси» в Брайтоне. Вернувшись в отель, он рассказал двум своим друзьям, что его оскорбил лондонский букмекер Исайя Эльбоц, происходивший из района Уайтчепел в Ист-Энде.

Друзьями Пэйна были Уильям Глинн и Томас Армстронг, также агенты на комиссионных началах. На самом деле, по сообщению газеты «Халл Дейли Мейл» от 7 августа, все трое принадлежали к ипподромной банде «Бирмингемские парни». Армстронг был особенно грозным ее членом, которого подозревали, но признали невиновным в убийстве другого еврейского букмекера из Ист-Энда по имени Филип Джейкобс, произошедшем в апреле 1921 года. Армстронг и Глинн вернулись в «Эмбасси» вместе с Пэйном. Там, по свидетельству очевидца, когда танцоры покинули клуб, между мужчинами вспыхнул спор: «Посыпались удары, все смешалось. Кто-то выхватил бритву, раздались крики, потом послышались звуки борьбы. На улице начался переполох, все свободные полицейские округа начали стекаться на место преступления».

Прямо перед их появлением в машину отвели серьезно раненого человека, который с трудом передвигался сам. Этим человеком был Эльбоц. Еще двое мужчин – распорядители клуба – также получили тяжкие телесные повреждения. 6 августа газета «Ивнинг Телеграф» сообщила, что Эльбоц, хоть и был весь в бинтах, брезговал давать показания и его сочли предубежденным свидетелем. Адвокат обвинения заявил суду, что «речь идет о банде особо опасных и жестоких людей, которая терроризирует народ». На этот раз члены «Бирмингемской банды» перешли все границы. Обвинитель никогда прежде не слышал о «более хладнокровной и отвратительной попытке искалечить и обезобразить человека исключительно из желания поступить ему назло». Троих обвиняемых выпустили под залог, и они, похоже, сумели скрыться от правосудия.

Еще одной заметной фигурой в «Бирмингемской банде» был закоренелый преступник Джеймс Коуп. В 1906 году, когда ему было 25 лет, он был обвинен в сквернословии, пьянстве и игре в азартные игры, а через год приговорен к трем месяцам каторжных работ за незаконное проникновение в магазин и кражу денег и товаров. Коуп указал, что работает шлифовальщиком, но на самом деле был «ипподромным громилой», и 30 апреля 1924 года газета «Ноттингем Ивнинг Пост» сообщила, что его обвиняют в воровстве и неисполнении букмекерских обязательств на скачках в Куорн-Ханте.

Находившийся в тот день при исполнении полицейский констебль Брамелл видел, как обвиняемый бежал среди экипажей, преследуемый людьми, которые утверждали, что он принял у них ставки, а затем удрал с деньгами, не выплатив выигрышей счастливчикам. Коуп отрицал, что работал букмекером, несмотря на то что при нем обнаружили билеты и эмалированный значок на имя Джима Коупа. К счастью для подсудимого, судьи поверили в его историю о том, что он лишь брал ставки от имени двух других букмекеров, которые растворились в толпе. В итоге его приговорили всего лишь к трем месяцам каторжных работ.

Не успел Джеймс Коуп насладиться свободой, как его вместе с сообщником обвинили в незаконном вымогательстве денег с применением угроз в деревушке Драйтон-Бассет. 27 декабря 1924 года газета «Тамуорт Геральд» сообщила, что потерпевший из Эрдингтона также подвергся нападению, но теперь заявил, будто «не хочет, чтобы суд всерьез рассматривал дело о нападении, а также желает отозвать жалобу на вымогательство с применением угроз».

Сам Коуп назвался букмекером из города Стоктон-он-Тис и был выпущен под залог в пять фунтов по обвинению в нападении. Ему было приказано не нарушать общественный порядок в течение шести месяцев. Вскоре раскрылась его настоящая личность, и произошло это в ходе столкновения, которое газета «Манчестер Гуардиан» от 9 мая 1925 года описала в заметке под заголовком «Ипподромная банда в Честере». После «серьезного конфликта», в котором был применен молоток и разбито несколько бутылок, под арестом оказались семеро мужчин, «терроризировавших и шантажировавших» букмекеров.

Коупа сочли их главарем. Его приговорили к двенадцати месяцам каторжных работ за ограбление лондонского букмекера, который «в ужасе убежал» от банды. Бирмингемский детектив заявил, что члены банды редко представали перед судом, потому что букмекеры боялись их.

Осуждение Коупа подчеркнуло стремление полиции расправиться с бандами, которые грабили букмекеров и посетителей скачек и снова привлекли к себе внимание в 1925 году, когда разразилась война между «Бирмингемской бандой» и лондонской бандой Сабини.

В судах без остановки слушались дела, подобные делу Коупа, из Лондона приходили новости о жестоких столкновениях между бандами, в ходе войн «Шеффилдской банды» был убит человек, а банда из Глазго зарезала невинного торговца-индуса – казалось, волна насилия захлестнула Британию. Где бы ни случалось преступление, всегда в итоге обнаруживалась его связь с ипподромными бандами – по крайней мере, так сообщала пресса.

По сообщению «Дейли Мейл» от 27 августа 1925 года, находясь под давлением общественности, министр внутренних дел сэр Уильям Джойнсон-Хикс объявил войну ипподромным бандам. Он обещал применение суровых мер и ужесточение наказаний. Несмотря на это, министр дал полиции указание продолжать прежнюю политику.

И все же из-за повышенного внимания прессы и властей эта ипподромная война оказалась недолгой. Уже 10 апреля 1926 года «Эксетер энд Плимут Газетт» сообщила, что два «крупных союза» заключили перемирие. Теперь они договорились проводить совместные встречи «под председательством конкретного человека, на которых планировалось точно разделять сферы влияния, согласовывать планы и принципы».

Однако к тому времени дни ипподромных банд были уже сочтены, что явно видно в сообщении «Манчестер Гуардиан» от 1 мая 1928 года. В статье под заголовком «Преступления бандитов из ипподромной банды» рассказывалось о том, что Эрнест Уоттс был на пять лет отправлен за решетку за нанесение ран. Он был связан с «Парнями из Элефанта» и «входил в различные банды преступников, которые нападали на букмекеров, отказывавшихся платить в ответ на шантаж». А «когда банды распались, он стал терроризировать безобидных людей».